Глава вторая: Жизнь среди викингов

Óдин продолжил:

— Сегодня Я хочу рассказать о том, что происходит, когда Божественная Душа рождается с Миссией Служения на Земле.

Есть Те, Кто, воплотившись, помнят о Своей Божественности.

Но есть и Те, Кто исполняют задуманное на Божественном плане — и при этом не осознают Своё Единство с Изначальным Океаном Божественного Сознания.

Также есть Те, Кто могут вспомнить и укрепить это Единство в процессе жизни на Земле и затем исполнить всё задуманное на это воплощение — в полном Слиянии с Единым Мы всех Достигших!

В частности, Олав не знал с детства о том, кто он на самом деле.

— Как же это могло случиться? Ведь его мама Айну должна была рассказать ему об этом! Всё могло бы сложиться так просто…

— Мне сложно сейчас объяснить тебе все нюансы законов построения судеб людей. Скажу лишь про главный принцип: всё делается во благо и с учётом интересов очень многих душ.

Айну взяли с материального плана прежде, чем она успела научить Олава всему тому, что она знала и умела. Она успела рассказать очень немного, и ему пришлось познавать всё главное самому.

Слишком разными — по уровню утончённости и способности к пониманию Божественного — были Айну и Рихард. И, чтобы достигнутая ею Божественная утончённость была сохранена душой, её забрали из материального мира раньше.

А в задачу Олава входило вновь повторить Путь от человека до Бога, чтобы все ступени Пути и приёмы восхождения хорошо запомнить. И потому Он сумел впоследствии показать этот Путь многим другим.

Повторю об этом ещё раз, чтобы не случилось недопонимания:

Тому, Кто из Нас приходит на Землю, иногда полагается — по свыше продуманным планам — пожить некоторое время жизнью обычного человека, посмотреть на мир глазами такого же, как все, смертного. Это — для того, чтобы затем вернуться в Бессмертие Бога и, благодаря полученному опыту, суметь объяснить этот Путь другим людям.

Бывает, что сперва необходимо познать бессилие — чтобы обрести Силу Всесильного, вначале помучиться от незнания — чтобы обрести Высшее Знание, познать на личном опыте значимость той любви, которая соединяет человека и человека, — чтобы объединиться в Любви с Божественной Изначальной Силой.

Слушай дальше! То, что расскажу, должно помочь и тебе, и многим другим укреплять свою Соединённость с Божественным миром и жить в соответствии с пониманием Его и со Знаниями, о которых речь ещё впереди!

* * *

После внезапной и такой неожиданной смерти Айну — Рихард долго не мог оправиться от горя. Он не захотел остаться в тех местах, где всё напоминало ему об утрате. Он не мог дальше жить в той гармонии, которую создавала его жена, без неё. Он забрал своего пятилетнего нежно любимого сына Олава и отправился странствовать.

Долгие скитания с маленьким ребёнком были тяжёлыми.

А потом они вышли к морю.

Морские просторы заворожили Олава и Рихарда своей красотой и мощью!

Рихард решил остаться жить у моря.

Он нашёл ярла — предводителя викингов, который принял его в общину вместе с сыном.

Так Рихард вернулся к жизни воина, проводящего в морских странствиях почти целиком весну, лето и осень.

… Для Олава наступила трудная пора. На время морских походов, в которые надолго уходил Рихард вместе с другими мужчинами, Олав оставался на берегу вместе с жёнами и детьми других воинов.

Но для общины — Рихард и Олав долгое время оставались чужаками.

Олаву приходилось терпеть насмешки и нападки от более старших детей. А женщина, в доме которой он жил во время отсутствия отца, злилась на него за то, что Олав сохранял привитое с детства правило неупотребления в пищу мяса и рыбы. Из-за этого Олав часто выходил из-за стола голодным, так и не получив совсем никакой пищи…

Если бы не запасы лесных орехов и другие съедобные растения, которые он научился узнавать и запомнил ещё с раннего детства, он бы не выжил.

Особенно его донимал своими издевательствами подросток по имени Болли, старший сын той женщины.

Болли рос без отца, под непрерывными попрёками и укорами со стороны своей деспотичной матери. Он был слабее своих сверстников, хилый и неловкий. Над ним часто насмехались даже взрослые, и в нём копились обида и злобное желание унижать других так же, как унижали его. Болли находил удовольствие в том, чтобы вымещать ощущение своей неполноценности, ущербности — на других, более слабых.

Олав, который был на три года младше, стал для него главным объектом для подобных нападок.

Болли доставляло наслаждение пытаться изводить Олава язвительными замечаниями, бессмысленными поручениями, насмешливыми назиданиями.

Олав очень удивлялся, не понимая такого отношения. Ведь он привык к тому, что именно взаимные любовь и забота естественны в отношениях между старшими и младшими…

Зато, благодаря такому поведению Боли, Олав научился хранить спокойствие и не злиться в ответ на нанесённые обиды. Он сохранял покой и хладнокровие даже тогда, когда к Болли присоединялись другие мальчишки.

А если случались драки, то Олав с каждым разом всё лучше мог постоять за себя и за других более слабых ребят. Ведь Рихард научил его многому из приёмов, необходимых в битве.

В этих суровых землях люди уважали силу. А Олав, сражаясь на своём детском пока ещё уровне, отстаивал своё право быть не таким как все. Так он постепенно завоевал уважение сверстников своим умением быть справедливым и щедрым, сильным, но никогда не применяющим силу неправедно.

Уже даже многие взрослые стали поговаривать о том, что из него вырастет настоящий ярл! Ибо сила души ощущается людьми, даже если они не понимают причину того́, отчего поступки и слова такого человека производят на других сильное впечатление.

Ярл, глава этой общины, тоже обладал силой, которая однако была грубой и держала в жёстком подчинении всех общинников.

Ярла звали Бьёрн. Он был огромного роста, телосложением и мощью напоминал громадного медведя. Его решения были законом для всех. Их справедливость — не обсуждалась. Никакие возражения — не принимались. Тот, кто был не согласен с ярлом, должен был уйти из общины или молча, беспрекословно всегда подчиняться его воле. Любой, пытающийся сомневаться в правильности решений ярла, вызывал в нём такие вспышки гнева, что мог быть убит ярлом на месте или подвергнуться иному жестокому наказанию.

* * *

Однажды Бьёрн произносил речь для всех собравшихся — о своих планах дальнего похода. Он рассказывал о землях, чтобы достичь которые — надо плыть далеко на юг. Он говорил, что там есть очень богатые поселения и даже города, а также суда, на которых нет воинов. Он рассказывал о том, какую богатую добычу сулит такой поход в те края, куда ещё никто из викингов не плавал.

И вдруг — Олав посмел возразить самому ярлу!

После того, как стихли возгласы ликования, приветствовавшие решение о том походе, Олав вышел вперёд и спросил:

— Бьёрн, думающий, что правишь мудро, — считаешь ли ты справедливым нападать на мирные поселения и брать силой зерно, которое вырастили не мы, и богатства, на которые мы не имеем права претендовать? Хотел ли бы ты, чтобы наши дома и женщины тоже подверглись нападению и грабежу, пока мужчины будут в походе?

… Рихард не успел остановить сына и теперь стоял с побледневшим лицом, ухватившись за рукоять меча: он ждал неизбежной расплаты за дерзость Олава.

Но, неожиданно для всех, Бьёрн не рассвирепел. Он засмеялся и сказал:

— Ты — всё ещё чужак среди нас и молокосос, Олав! Ты ещё не понял, как живут настоящие викинги! Мы сражаемся лишь с сильными и не обижаем детей и женщин! Добытое в славном бою — принадлежит нам по праву!

Тру́сы среди тех людей, которые боятся сражений, останутся живы и лишь заплатят выкуп за свои жизни.

Смелые же воины — сражаются за свои славу и богатство!

А смерть в бою есть великая удача, ибо она — врата в загробный мир героев!

Я возьму тебя в плаванье, Олав, чтобы ты научился гордиться принадлежностью к нашим традициям!

… Так Бьёрн решил воспитать из Олава воина-мореплавателя.

И вот — Олава впервые взяли на драккар*, чтобы он учился быть «настоящим викингом». Это значило, что он должен привыкнуть к «праву сильного» и забыть о своих представлениях о справедливости, которые Олав не испугался высказывать даже самому ярлу.

… Олав был счастлив, что отправляется в море вместе с отцом. Лишь мысли о грабительских намерениях их ярла омрачали радость. Но он надеялся, что всё обойдётся без сражений и грабежей.

Олав не предвидел то, чем закончится для него этот поход…

А пока суровые воины учили его управлять парусом и долго работать на вёслах.

Особенно подружился Олав с кормщиком Вагни. Тот рассказывал и показывал, в том числе, как действовать рулевым веслом, как определять курс по звёздам.

… Они отплыли очень далеко на юг — по сравнению с их обычными походами.

Ярл решил поразить всех богатой добычей.

* * *

Эту битву Олав запомнил на всю жизнь…

Его, как ещё подростка, не готового к настоящей битве, и кормщика Вагни оставили защищать драккар, который, по расчётам Бьёрна, не должен был подвергнуться нападению. Ведь гибель кормщика — это слишком дорогая потеря для любого похода. Остальные воины отправились биться на суше.

Но избежать сражения Олаву не было суждено. Трое из местных воинов взобрались на драккар. Вагни сражался сразу с двумя. Третий — напал на Олава.

Противник Олава был намного выше ростом и сильнее, но Олаву удавалось успешно отражать атаки.

Затем Олав даже ранил его в предплечье правой руки. И — в то же время — резкая боль пронзила и его руку, хотя он сам вовсе не был ранен. Причинённая им боль в то же мгновение отразилась в его собственном теле. У него закружилась голова, потемнело в глазах. Олав едва не выронил меч. Его спас от смерти вовремя подоспевший Вагни, который уже ранил и обезоружил обоих своих противников.

… А потом Олав видел, как был убит Рихард… Всё было — словно во сне. Он наблюдал всё происходящее издали — и потому ничего не мог изменить.

Тело того, кого Олав так любил, теперь лежало на земле. Тело… — как пустая остывающая окровавленная оболочка… Рядом — ещё несколько убитых…

Их было не так много — павших в той битве. Защитники поселения сдались — и теперь грузили на драккар определённый ярлом выкуп за жизнь их самих, семей и сохранность домов…

Олав смотрел на всё это, а его размышления были полны боли. Укреплялось понимание того, что грабительские набеги викингов — это не подвиги сильных, как мыслили все вокруг, а преступления!

Они и прежде обсуждали с отцом всё это не раз, но Рихард не видел другого способа выжить. Земли в их краях были неплодородными. Да и у Рихарда не хватало желания и умений жить от работы по выращиванию урожая.

И вот — наступила расплата…

«А если бы я отказался участвовать в этом походе — что бы было?

Неужели потеря единственного родного и любимого человека — это и есть суровое указание от Богов*, чтобы я раз и навсегда понял, что нельзя поступать вопреки своим принципам, надеясь, что всё как-то обойдётся?

Неужели же нельзя жить жизнью мореплавателя — и при этом не нести гибель и разорение другим?!»

Он ощутил, что теперь остался один в этом мире…

«Где же теперь тот, кто был ему отцом? Какова будет его дальнейшая судьба?»

Вагни утешал Олава словами, что это — так славно: погибнуть в битве! Ведь отважные воины, погибшие в бою, отправляются сразу в вальхаллу*… к Óдину…

Но Олав не был уверен в том, что это — правда: ведь целью той битвы было разорение и гибель других людей… Ведь это — заранее спланированная несправедливость!

… Отец раньше рассказывал Олаву, что его мать Айну умела видеть Богов и разговаривать с Ними. Она говорила также, что души не умирают и что люди придумали много лжи о Богах и правилах жизни для смертных. А Законы Божественные — не таковы, как придумывают люди в оправдание собственной неправедной жизни.

Она учила жить совсем не так, как жили окружавшие их люди. Но Рихард не сумел так жить без неё. И он не много рассказывал Олаву о том, какой была Айну и чему она учила. Он полагал, что это лишь привнесёт в жизнь мальчика лишние проблемы и трудности. Ведь слишком чисты и непохожи на всю окружающую действительность были те нравственные принципы, о которых она рассказывала, которым всегда сама следовала!

… Олав почти не помнил свою мать. Ему было пять лет, когда её с ним не стало. Он помнил о ней в большей мере — лишь как о состоянии собственного бесконечного счастья от нежности её любви!

Потом иногда Олав видел её лицо, состоящее из Света. Её губы шевелились, словно она хотела что-то сказать. Но он не слышал слов… Только ласка и забота — обнимали со всех сторон!

… И вот теперь — он остался совсем один. Как жить дальше? Зачем вообще жить?

Олав обратил свои мысленные вопросы к миру Богов и просил помощи и понимания…

… А все викинги — ликовали! Огромные богатства были захвачены! Смерть нескольких воинов — была привычной… Великая удача улыбнулась викингам: они возвращаются с переполненным ценностями драккаром. Они — победители!…

Только кормщик Вагни подошёл к ярлу и заговорил мрачно и уверенно:

— Останови погрузку, Бьёрн! Драккар перегружен! Жадность погубит всех нас!

— Молчи, Вагни! Я хочу взять всё, что теперь принадлежит нам! Мы грузили и больше!

— Да, ярл, мы грузили и больше, но шли вдоль берегов в хорошую погоду. И — останавливались в бухтах на ночь… А сейчас нас ждёт открытый океан…

— Прекрати панику, кормщик! Ты причитаешь, как женщина!

… Вагни, помрачнев, отвернулся, прекратил спор и пошёл смотреть за тем, как крепят груз.

* * *

Перегруженный добычей корабль попал в шторм. Буря была столь сильна, что драккар не выдержал и пошёл ко дну… Вагни вновь спас Олаву жизнь, привязав к обломку мачты… А потом Олав потерял сознание. Он не знал, что сталось с другими...

… Очнувшись, он увидел, как над ним склонился человек со смуглым лицом. Он что-то произнёс на языке, который Олав не понимал. Потом дал пить.

… Так управляемая Божественной Волей судьба Олава неожиданно для него круто изменилась.

Для чего?

Чтобы предоставить ему возможность искать и изучать ответы на вопросы о назначении жизни человеческой — в новых, более подходящих для этого условиях…