Часть третья

Глава первая: Новый дом

Через несколько дней Рада сказала Алексею:

— Мы должны бы сегодня пойти в общину: сказать всем, что — пред Богом — мы теперь муж и жена. У нас так принято. Ты согласен?

— Конечно! — радостно ответил он.

… Рада и Алексей шли к поселению общинников. В лучах утреннего солнца лес казался сказочно прекрасным!

— Нас будут встречать, ты не удивляйся!

— Встречать? Но как они узнали?

— Я дедушке поведала.

— Но вы же — не виделись! Мы же вместе всё время были!

— Ну, ты же знаешь, что можно на расстоянии душу другую видеть, ощущать. И беседовать можно. Ты ведь уже умеешь говорить с Иисусом! И ты знаешь, что я с отцом своим Радомиром говорю часто. Ну вот, и дедушке рассказала про нас. А он мне в ответ: «Раз так — в общину приходите: пред всеми объявить ваш союз надобно!»

Алексей обнял Раду, подхватил на руки, поцеловал:

— Вроде бы всё про тебя уже знаю, а ведь каждый раз удивляюсь тому, что ты умеешь!

* * *

Все общинники от мала до велика вышли встречать Раду и Алексея. Им желали счастья, любви, лада друг с другом и с Богом!

Даже пространство, в котором они шли между приветствующими их людьми, становилось каким-то особенным: так меняют всё вокруг простые пожелания добра и любви, которые искренне посылаются сильными душами.

Благослав смотрел на молодых ласково. Говорил слова, которые подобали сему в обычаях общины.

Затем повёл их к дому:

— Вот, теперь это — ваш дом будет!

… Удивлению Алексея не было предела…

Они вошли в дом — небольшой, но уютный, чистый.

И внутри всё было убрано, украшено особым образом: дом ждал своих новых хозяев!

… Когда остались одни, Рада рассказала:

— Прежде, для молодых, которые семьи создавали, принято было всей общиной новый дом строить. А у нас ныне и строить не надо: есть несколько домов пустых.

— Это был чей-то дом? Умерли те, кто тут жили?

— Нет, не умерли. Это когда-то был дом кузнеца Микулы. Помнишь, он тебя в баньке парил?

А потом ему кузню всей общиной сделали по-особенному: чтобы звука наружу от работы его почти не было. И горница при кузне есть. Вот он там и живёт теперь, семьи у него нет. А дом вроде пустует. Он и сказал деду, чтобы этот дом для нас приготовили.

— Приготовили?

— Да. Видишь, как всё внутри устроили? — постарались всё нужное принести для нас в дар! Вот — стол, скамьи, посуда разная, свечи — ну всё, что в хозяйстве полезно! Вот ещё и книги на столе — это для тебя от дедушки!

Здесь все общинники свои дары нам приготовили — кто что мог: кто — рушник, кто — посуду, кто — утварь другую какую. Вот дед мой — книги для тебя принёс: знает, что ты читать любишь!

… Алексей даже растерялся. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного! Почти незнакомые ему люди — такое вот для него сделали! Конечно — и для Рады, но и для него — тоже. Как же ему теперь благодарить их всех?

А Рада закончила объяснение:

— Мы много поколений общиной живём. Это — словно семья большая и дружная. И обычаи тут — добрые!

Теперь тебя в общину должны будут принять, по согласию общему. Дедушка решит — когда.

* * *

После Рада зашла в дом к деду.

Они обнялись нежно.

— Вот, дожил, дождался!… Любишь его, вижу! И он тебя любит! Хорошо сие! Да… удивительно всё сложилось!…

Учи — и дальше!

Я и сам того не ждал, что так быстро человек переменяться может!

— Да, люблю его, дедушка!

Прежде думала, что это только я его учу. А знаешь? — я у него тоже учусь многому!

Он тут задумал написать книгу о мудром устройстве церкви в государстве и о жизни праведной людей пред Богом. Поможешь ему?

— Да кто ж ныне книги читать-то будет? Народ-то — неграмотный!… А те, кто грамотны, те лишь расправы чинить над инакомыслием готовы!

— Ему Иисус поручил.

Возможно, что то — только для него самого нужно: чтобы записать и заодно осмыслить, соединить всё прежнее со всем новым, что узнал. А может, ещё и для будущего задумано… Не знаю пока…

Не привык Алексей жить для себя, для счастья лишь собственного! Он — для Бога всю жизнь свою живёт и людям всем помочь мечты имеет! Вот и теперь — новое знание своё и понимание о том, как жить можно праведно, — принять лишь для себя одного считает неверным. Он так даже мыслить не может: чтобы счастье — только для себя! За это — ещё сильнее его люблю! В этом — особенное сияние его!

* * *

Алексей пошёл в скит, чтобы взять самое необходимое для жизни.

Зашёл и в деревню.

После случая с исцелением мальчика Тихона и уходами долгими в лес — об Алексее говорили с почтением особенным, почти святым считать его многие стали. Не то отношение теперь было, что прежде: когда он крыши чинил прохудившиеся или в колодец залезал, чтобы его почистить!

Алексей внутренне поражался тому, как всё как бы само собой складывается!

Зашёл он и в дом Ефимии. Там всё было ладно! Младшенький мальчик подрастал, не болел. Дуня и Тишка уже хорошо могли помогать матери своей во всём. Наладилось многое в их жизни! И сама Ефимия спокойнее и радостнее стала. Поняла она, что Бог их любит, хранит — и жить теперь стала в благодарности к Нему за это!

Тишка и Дуня встретили Алексея — словно самого родного человека! Алексей удивлялся: ведь почти не общался с ними с того случая чудесного исцеления!

Сказал им, что надолго теперь уйдёт.

И тут он придумал, как ему известия о жизни в деревне получать. Попросил он ребят, если нужда будет какая или случится что-то важное, — то чтобы оставляли ему в дупле большого дерева знак. Тишка то дерево на излучине реки знал. Алексей дал им два камешка маленьких — один тёмный, а другой светлый. Если беда и нужда какая, то тёмный камешек положить, а если радостная какая необходимость в присутствии его — то светлый.

Для детей такая игра — тайная и важная — показалась очень интересной, и они обещались исполнять!

* * *

Потом Алексей ещё раз вернулся к скиту. Пошёл к могиле старца Николая: словно прощался с прошлым своим. Сел на пригорке, посидел тихо и долго, вспоминая их жизнь совместную, долгие годы своего ученичества…

Потом стал мысленно, словно на исповеди, старцу рассказывать всё о жизни своей новой…

Увидел и услышал он старца Николая неожиданно для себя:

— Что ж спужался? Иисуса вот — не боишься теперь видеть! Отчего ж меня забоялся?

— Не ожидал…

— Думы свои мне говорил, а увидеть не ждал?

— Значит, ты слышал всё исповедание о жизни моей, о думах, о мечтах? Осуждаешь меня?

— Нет, сынок, никогда никого не осуждал, а тебя — и подавно!

Твой путь за тебя никто не пройдёт! Быть может, и суждено тебе то сделать, о чём мечтаешь, — и для людей, и для Бога… Может, и моя жизнь земная тем важна была, чтоб довелось тебя подготовить к сему…

Не бойся! Сердцем — правду Божию всегда почувствуешь! А смелости, чтоб по той правде жить, у тебя всегда было чрез край!

… Старец Николай благословил Алексея, словно в прежние времена… Потом — исчез…

Алексей поднялся и пошёл в общину.

Новая жизнь ждала его — и он был готов к ней.