Глава девятая: Возвращение Олава

Поросшие цветущим вереском пологие холмы. Его маленькие розово-сиреневые цветочки сияют в лучах утреннего солнышка.

Над вересковым ковром возвышаются покрытые утренней росой словно седые сосны.

Иногда из вереска выступают гранитные камни. Они были тут и в те времена, когда Óдин ходил в теле по этим землям.

С детства я любила эти прекрасные места, ещё не ведая, что именно Божественное Присутствие Óдина делало их столь невероятно красивыми и дарящими трудноописуемую радость!

А сейчас меня, знающую Его уже многие годы, — переполняет благодарность к Нему за Его Любовь, за Его Заботу!

Его слова наполняют меня неземным Счастьем, а Слияние сознаний дарует великое Блаженство!

Óдин — в ответ на мои эмоции — выражает Своими эмоциями и словами Любовь между Богом и воплощённой человеческой душой:

— Я — Вездесущ!

Из любого уголка вселенной — в одно мгновение — Я могу оказаться рядом с тобой!

Ты можешь — в теле или без тела, то есть, свободной душой, — позвать Меня. И Я — в тот же миг буду рядом с тобой и в тебе!

Океан Моего Прозрачного Покоя обнимает тебя всегда. Но стоит тебе обратить на Меня твою любовь — и тогда именно вспыхивает Пламя Моей ответной Любви!

Я готов устремлять Потоки Моей Нежности к тебе, в тебя — всякий раз, когда ты вспоминаешь обо Мне!

Если ты приглашаешь — то Я вхожу в твоё любящее сердце, даруя состояние Счастья.

Я готов вливать Мою Силу и во всё тело твоё, наполняя его Огненным Потоком Моей Любви!

Я говорю эти слова не только тебе: Я хочу, чтобы каждый, читающий эти строки, попробовал оказаться на твоём месте — попробовал ощутить Меня, услышать Меня!

Я адресую эти слова всем, кто любят Меня! Я готов обнимать каждого, кто верен Мне, кто устремлён ко Мне!

Я — Óдин — один из Многих, достигших в прошлом Божественного Единства! И Каждый из Нас готов вести в Божественный Всеобщий Дом — Океан Изначального Сознания — каждого, кто направляет к Нам эмоции своей любви!

Душа, научившаяся любить, одолевает преграды, казавшиеся прежде непреодолимыми, и быстро приближается ко Творцу!

… Погрузив меня в Свой Свет, Óдин продолжил рассказывать сагу.

* * *

Когда надвигалась та страшная буря, ощущение непоправимой беды навалилось на Аннику. Её сердце трепетало и сжималось, словно от боли. Ибо любящая душа всегда ощущает, если беда случается с любимым.

Грозовые тучи приближались, доносились раскаты грома…

Вагни уже несколько раз звал её в дом. Но Анника не уходила с вершины утёса.

— О, Великие Боги! Если Олав погиб, то и мне пора последовать за ним! Ибо я хотела бы быть с ним и в жизни, и в смерти! Я хочу разделить его судьбу и принять ту участь, которую ему уготовили Вы!

— Не спеши, Анника, ты можешь всё испортить своей поспешностью! То, что человеку малому может представляться бедой или даже смертью, то — для Души Великой — имеет совсем другой смысл! Жди! Он придёт к тебе через три дня!

— … Я слышу Вас?! Я не сошла с ума от ожидания и тревог?! Вы говорите со мной?! Я могу говорить с Богами?!

— Разумеется! И это может каждый! А зачем же иначе ты обращалась к Нам? Ты не ждала от Нас ответа и совета?

— Я никогда прежде не слышала ответов…

— Всё когда-то происходит впервые! Ты взрослеешь, Анника! Ты взрастила в себе любовь, которая объединяет души! А душа, ставшая любовью, может очень многое! Она может научиться и видеть, и слышать, и говорить на расстоянии с людьми! Также такая душа может общаться с Богами — как со своими Друзьями и Учителями! Тебе предстоит познать всё это, раз уж ты твёрдо решила разделить судьбу своего любимого!

Ты должна ждать ещё три дня!

… Разбушевалась страшная буря.

Вагни говорил Аннике, стараясь её успокоить:

— Не бойся! Олав мудр и никогда не станет рисковать жизнями своих друзей и судном! В такую погоду они наверняка укрылись в какой-нибудь тихой бухте!

… Анника едва слышала Вагни. Иногда она видела — словно в тумане — лицо Олава, состоящее из Света, и другие сияющие Божественные Лики. Это давало ей надежду. Но потом она вновь не видела и не слышала ничего, и от тревоги ей казалось, что она умрёт прямо сейчас…

* * *

Наступило утро после бури. Ни малейшего ветерка!

Анника стояла на утёсе и смотрела на море.

… Судно Олава приближалось. Не было ветра, не было гребцов, не было паруса на мачте…

Незримая Сила влекла судно к берегу.

Олав стоял на корме и держал рулевое весло.

Она с трудом узнала любимого. Его волосы теперь были белы, как снег, освещённый солнцем. И сияние Света было вокруг!

Она бежала со скалы навстречу.

Он сошёл на берег и обнял её!

— Теперь мы отправимся за Моими друзьями, Анника! Они оказались в плену из-за их верности Мне. И мы должны освободить их.

После этого, если ты не передумаешь, — то будет наша свадьба.

— Как могу я передумать?!

— Я вернулся. Но Я — не совсем таков, каким был прежде. Я теперь — один из Богов. И Великая Сила теперь — во Мне! Многие дела должен буду Я совершить, повинуясь Воле Единого!

Причём Я никогда не смогу нарушить Его Волю — даже из любви к тебе.

— Я навсегда принадлежу Тебе, мой Возлюбленный, и не желаю иной судьбы, кроме жизни с Тобой!

* * *

Олав теперь уже знал, что перемещение судна в пространстве может быть намного более быстрым, чем это бывало обычно.

Сейчас Он управлял движением, обнимая прижимающуюся к нему Аннику и в то же время продолжая слушать Своих Божественных Братьев и Сестёр:

— Ты прошёл через «врата смерти» — к Вечной Жизни! И при этом тело Твоё не умерло. Это — великая возможность донести до людей Божественные Знания напрямую, без посредников. Быть Богом, имея тело, подобное телам людей, это — великая удача!

Теперь Тебе нужно учиться управлять Божественной Силой.

Ты сможешь проявлять Её Великим Покоем или — в необходимых количестве и интенсивности — Божественными Светом или Огнём. И также — непосредственно делами, превосходящими обычные возможности человека.

Но Ты больше не должен и не сможешь проявлять прежние личные человеческие желания. Это, прежде всего, — стремление помочь или изменить что-либо в судьбах людей по своему личному усмотрению. Но только лишь Божественная Воля будет проявляться через Тебя!

Ты теперь уже ни на мгновение не должен забывать, Кто есть Ты и для чего Ты здесь!

Ты, как Познавший Единство, теперь сможешь явить Всесилие Единого Бога, Его Мудрость и Любовь — с помощью Твоего материального тела. И многие люди смогут это видеть и слышать!

Твоя Работа теперь будет состоять в том, чтобы — с помощью твоего материального тела — воспитывать и взращивать души, направлять их рост. А это — долгий и, на первый взгляд, весьма неблагодарный труд!

Зато Ты теперь можешь показать в подробностях Путь — тем, кто устремятся к Нам и способны пройти испытания Пути!

Помни всегда: велика ответственность — в обладании Божественной Силой!

… Олав привыкал к Своему новому состоянию и учился управлять Силой, Которая теперь была в Его распоряжении.

Его Всемогущество, однако, не означало возможность делать всё, что бы ни вздумалось… Божественное Всемогущество подразумевало не только Силу, но и Единую Божественную Волю, Которую нельзя преступить в угоду личному желанию.

Ощущение Силы, восприятие Себя всем Океаном Божественного Сознания — было новым для Олава.

И Он учился Могуществу, Мудрости и Терпению Бога.

Сила всех Владык Мироздания, соединялась с Силой Олава!

Он был одним из Них — Множества Тех, Кто, подобно Волнам Великого Океана, творят свою Работу, не отрываясь от Океанических Глубин. Или же Они пребывают в Покое — и тогда нет Божественных Волн, но есть только Блаженный Покой, приглашающий в Себя и ждущий в Себе Достойных.

Всё то, что Олав прежде познавал, ощущая лишь на краткое время в медитациях, — всё это стало Его Сутью, Его новой Божественной Жизнью!

Тело не мешало этому. Оно было малой частицей Его Бытия, но позволяло проявляться Словам и Силе Божественного Целого.

Он мог видеть с помощью глаз тела — или без их помощи: непосредственно Божественной Душой.

Он понял также, что Единый Божественный Океан может теперь смотреть сквозь глаза Его тела. И, видя взгляд таких глаз, будут трепетать злобные и порочные души. А стремящиеся к добру, любви и чистоте — наполнятся счастьем!

Он теперь мог изрекать Слова Божественной Мудрости с помощью тела — так, чтобы они были услышаны обычными людьми, которые ещё не обрели способность лично непосредственно понимать Бога. Но также — Он может доносить мысли до душ и без помощи слов.

Стоило Ему направить внимание на любую душу и взять её на Ладонь Руки Сознания — и Он знал судьбу этой души, видел все её качества и мысли.

Анника, друзья, люди Болли, которые хотели Ему зла… — все теперь были в Нём-Океане! И не только они…

Он стал Повелителем всех существ в Океане Жизни, но не было в Нём более личного желания повелевать.

Из Великого Единения — видел Он теперь разумность и целесообразность всего происходящего и понимал право на свободу выбора каждой души.

Олав теперь учился видеть и те редкие моменты, когда Божественная Сила может вмешиваться в происходящее — с целью помощи людям в осознании Божественных Законов и обретении любви.

И один из таких моментов приблизился.

… Вот — уже перед ними бухта, где недавно разворачивались события с нападением на судно. Вот — и лагерь людей Болли: лодки, люди, охраняющие богатства и пленённых друзей Олава…

* * *

Люди Болли заметили судно, быстро приближающееся по глади воды — при безветрии, без паруса и гребцов.

Раздались крики ужаса:

— Призрак! Это — призрак Олава! Это он! Он хочет отомстить и забрать наши жизни!

… Даже самые бесстрашные викинги трепетали перед колдовством и прочими проявлениями из мира нематериального.

Олав приблизился к замершим от изумления и страха людям Болли. Теперь уже ни у кого из них не было сомнений в том, что это Он: живой — или лишь кажущийся таковым…

Олав заговорил — и Любовь Божественная была в звуке Его голоса. Божественный Покой наполнял пространство вокруг Его тела.

— Да, это Я! Я пришёл за Своими друзьями! Да, Я вернулся из царства смерти — чтобы исполнить Волю Богов! Развяжите же их!

Но прежде, чем остолбеневшие от изумления люди Болли бросились исполнять приказ, — верёвки рассыпались в прах.

Радостный возглас Руна нарушил тишину:

— Олав! Я знал, я верил, что так будет!

… Рун подбежал и, не скрывая слёз счастья, обнял Олава!

Болли хотел метнуть в Олава нож, но не мог даже пошевелить рукой. И никто из его людей не мог сдвинуться с места или сказать хоть слово…

Олав продолжил:

— Да, Я вернулся из миров, куда души отправляются после смерти тел.

Не старайся, Болли, ты больше не сможешь Меня убить, как бы ты ни хотел этого!

Да, Я вернулся, наделённый Мудростью и Силой Богов, — чтобы рассказать людям о Божественных Законах.

Я не буду мстить тебе, Болли, и твоим воинам за то зло, что вы причинили Моим людям. Творимое зло — уже само есть страшная кара для тех, кто его совершают! Это зло всегда возвращается к тому, кто совершил злодеяние, оно предопределяет ему страшную судьбу в его будущем!

Именно из-за своего неведения — люди, чаще всего, преступают Божественные Законы и создают беды и себе, и другим!

А ведь эти Законы призваны помочь душам достичь Божественных миров! Они — очень просты:

— Никому не вреди!

— Помогай всем во всём добром!

— Дари другим любовь — и любовь наполнит счастьем и твою жизнь!

Зная эти Законы, можно понять и то, что есть Божественная Справедливость.

Я сейчас покажу каждому из вас, что с ним может случиться в дальнейшей жизни — как воздаяние за уже совершённое зло.

… И перед каждым из людей Болли — словно сон наяву — прошли картины его возможного будущего, причём с пониманием причинно-следственных связей, которые обычно раскрываются перед душами лишь уже после смерти тел.

После долгой паузы, за время которой каждый из присутствующих увидел и понял очень многое, Олав продолжил говорить:

— Искреннее раскаяние — пусть дарует каждому из вас возможность построить свою судьбу иначе, изменить печальную участь, созданную прежними делами.

Ведь судьба человека зависит не от того, чем при рождении наградили его «богини судьбы». Эта сказка лишь отражает ту реальность, что человек-душа приходит на Землю с уже сформированным планом-судьбой, и Боги лишь определяют, чему из этого и в какой последовательности реализовываться.

Но не менее важно и то, что и как совершает человек уже в этой жизни. Это тоже предопределяет его будущее — и близкое, и удалённое во времени — и может изменять его судьбу к лучшему или к худшему.

Проявление ненависти, сопротивление добру и любви, причинение зла другим — это ведь и значит противостоять Божественной Воле! Это значит — убивать потенциал Божественности в себе и препятствовать росту Божественного в других!

… Слова Олава проникали в глубины душ, и, если находилось там хоть немного добра и света, то понимание укоренялось в душах…

Затем Олав предложил людям Болли:

— Теперь — собирайтесь в дорогу! Вы отвезёте обоз с похищенными вами драгоценностями — тому, кому эти ценности были обещаны Мною. Отправляйтесь к конунгу Ингвару и передайте ему также, что Я сдержал своё обещание и что Анника теперь — Мне жена и будет всегда со Мной.

* * *

Болли лежал у остывающего костра один. Его прежние сотоварищи хотели связать его, но поняли, что в этом уже нет необходимости.

Все его прежние помощники оставили его теперь. Им было несколько легче пережить произошедшее с ними, ибо ведь это он приказывал, а они — только исполняли преступные приказы…

Болли же было так плохо, как не было никогда прежде в его жизни. Злоба душила его! И при этом каждая вспышка ненависти вызывала резкую боль в теле. Стоило ему вновь наполниться эмоциями ненависти к Олаву — и его тело скручивали судороги и жесточайшая боль. Но он никак не мог смириться с произошедшим, и раскаяние не наступало.

Он лежал, не в силах подняться. Он обвинял мысленно в этом своём состоянии колдовство Олава и всё никак не мог понять, что его собственная злоба порождает каждый следующий приступ боли, сотрясающий его тело.

И вдруг Болли узрел наяву то женское лицо, которое видел в том видении, когда Олав показывал всем им их смерть. И эта смерть в видении была от руки женщины. То было для него и мучительно, и унизительно!…

И вот он увидел эту женщину наяву…

Она была высока ростом. Мужская одежда была на ней. Кинжал сверкнул в её руке…

Вагни тоже увидел эту незнакомку, которая занесла кинжал над скорчившимся на земле у догорающего костра Болли.

И, хоть Болли и заслуживал самой страшной кары, но Вагни остановил своей крепкой хваткой уже занесённую руку с кинжалом.

— Не пристало добивать поверженных врагов! — сказал он тихо.

— Что ты понимаешь?! Он заслуживает самой страшной и мучительной смерти! Он ограбил наше селение, когда наши мужчины не вернулись из похода! И зимой женщины и дети умирали от голода! Я поклялась найти его и отомстить! И ты — не остановишь меня! Я искала его целый год!

— Ты сама остановишь себя: ибо быстрая смерть сейчас лишь облегчит его мучения! Посмотри, как он жалок и ничтожен!

А милосердие — бо́льше к лицу женщине, чем месть! Пусть теперь ему будет плохо от угрызений совести! Пусть вспоминаются все те невинные люди, которые погибли по его вине!

А сам он теперь — уже хуже мертвеца! И никому уже не сможет причинить вред!

… И тут перед Болли вновь начали проплывать страшные картины — словно сны наяву.

А те люди, которых он не помнил, но погибшие из-за него, обступили его со всех сторон. Болли кричал им, пытаясь оправдаться: «Никогда я не убивал детей! Я не воевал с женщинами! Я — лишь грабил!… Да, я обманывал, предавал… Но я воевал лишь с мужчинами…». Но на него молча смотрели упрекающие взгляды множества глаз… Болли разрыдался…

Этот ад, который он испытывал, наконец, породил в нём раскаяние…

Боль тела стала отпускать. Ей на смену пришла боль души, которая нуждалась в великом очищении…

* * *

Сжалившись над рыдающим Болли, незнакомка позволила Вагни разжать её руку с кинжалом. Вагни сам вложил её оружие в ножны на её талии.

Он обнял незнакомку за мягкие широкие плечи и повёл к товарищам Олава, которые готовили повреждённое штормом судно к отплытию.

Вагни спросил:

— Как тебя зовут?

— Герд. Я так долго искала этого негодяя, чтобы отомстить…

— Теперь ты можешь быть уверена, что он неизбежно будет наказан сполна.

А смерть ведь — не самая страшная кара…

Месть же — всегда лишь сеет продолжение и умножение зла!

Более того, она делает лишь более жестокой мстящую душу, которая ведь — по Божьему Замыслу — была призвана расцветать в любви…

… Он ласково погладил её по руке, сам не зная, откуда вдруг появилась в нём нежность…

Не думал Вагни, что способен ещё влюбляться… Не думала и Герд, что ещё сможет встретить в жизни того, кто станет ей любимым мужем…

* * *

Вскоре обоз с драгоценностями отправился к конунгу Ингвару. Никто из сопровождавших и охранявших груз не помышлял о том, чтобы украсть часть золота и бежать куда-нибудь, чтобы там начать новую привольную и богатую жизнь.

Эти люди обрели понимание того, что начало новой их жизни должно быть честным, что разбой и воровство, даже нераскрытое и неуличённое другими людьми, не сможет послужить фундаментом для счастливой и радостной жизни.

Иное понимание смысла жизни было у них теперь — и в эту по-настоящему новую жизнь нельзя было войти с помощью украденного золота. Её нужно было начать, изменив себя. А из всех подвигов это — самый непростой…

… А Олав и Его товарищи привели в порядок судно и отправились в путь.

— Похоже, нас ждёт не одна свадьба, а две! — радостно подшучивали над Вагни друзья.

А Анника с лёгкой тревогой спросила Олава:

— Скажи, можешь ли Ты сделать так, чтобы я умерла прежде, чем состарюсь и стану некрасивой?

… Олав рассмеялся, обнимая любимую:

— Отчего тебя заботят теперь такие глупости?

Ну, хорошо, Я обещаю тебе тоже выглядеть соответственно возрасту!

* * *

Много радостей, трудностей и свершений ждало впереди Олава и Его команду.

Не столь уж легка оказалась и судьба той, которая стала Его женой и растила их детей. Но ни на что не променяла бы Анника эту судьбу, включающую жизнь с Любимым!